Sello про Литтел: Благоволительницы [2-е издание, новая редакция] [litres] [Les Bienveillantes ru] (Историческая проза, О войне) 18 06
Сложнейший текст с множеством ответвлений, реминисценций и напрашивающихся, но не разгаданных выводов За изложением событий, за описанием боевой и бюрократической машин нацизма прячется глубинный смысл, указывающий - порой даже очень явно - на схожесть его с идеологическим собратом, коммунизмом. Интересно, что военные критики высоко оценивают достоверность передаваемых автором фактов, удачно вплетенных в ткань повествования. Сам же главный герой - исполнительный служака СС, с одной стороны, и интеллектуал, любящий хорошую литературу, классическую музыку, с другой, порой размышляя о еврейском вопросе, приходит к парадоксальным выводам. Евреи - враги Германии, несомненно, но они хотели бы стать такими же, как немцы, добропорядочными бюргерами, тогда как сами немцы - точно так же верить искренне, как евреи, быть идеалистами. То ли евреи - оборотная сторона немцев, то ли немцы - евреев. Вместе с тем, когда ему приказывают участвовать в массовом расстреле, он исправно исполняет свою роль палача. Еще одна тема, поднятая в романе, - это то, как обычные в общем-то люди, становятся убийцами, оболваненными пропагандой. Как война изменяет подсознание человека.
Несколько в стороне, но тем не менее важная в романе, стоит линия инцеста, связи Ауэ со своей сестрой, которая забеременела от него и родила близнецов, и последующего, после отказа Уны продолжать отношения, гомосексуализма. Каким образом Рейх, который за подобные "отклонения" карал и практически тщательно контролировал каждого, "проморгал" вторую, незаметную жизнь эсэсовца, не очень понятно. Автор избегает ответа. Герой, однажды нарушивший табу на межродственные сексуальные отношения, потом нарушает и табу на убийство. Еще одна линия в романе - его странная дружба с Томасом Хаузером, который фактически склонил его стать убийцей и который не раз его выручал - короче, был тем искусителем-спасителем, что невольно выстраивал и направлял жизнь Ауэ. И как итог: оставшиеся дни героя будут посвящены мучительной переоценке и пересмотру своего прошлого.
Не рекомендуется читать "Благоволительницы" активным поглотителям книг следующих жанров: попаданчества и альтернативной истории, которые, за редким исключением, к литературе не имеют отношения. Подобные "произведения" способствуют развитию искривленного воображения и агрессивного желания выдавать желаемое за действительное.
Оценка: отлично!

zhunter про Литтел: Благоволительницы [2-е издание, новая редакция] [litres] [Les Bienveillantes ru] (Историческая проза, О войне) 17 06
Достаточно примитивная агитка, автор ли, перводчик ли, допускают массу чудесных ляпов. Не зря ядовито шутили в год выпуска - что в этом году две книги получили премию - фантастическая "Благоволительницы" и реалистическая - "Факап
Оценка: плохо

AiiiiiA про Литтел: Благоволительницы [Les Bienveillantes ru] (Современная проза, О войне) 08 10
Узнал о книге из новости https://www.newsru.com/cinema/08oct2019/bienveillantes.html.
Оказывается, редактором из перевода было выброшено 20 страниц текста. Автор потребовал переиздания книги в полном объеме.

realruno про Литтел: Благоволительницы [Les Bienveillantes ru] (Современная проза, О войне) 19 01
Отличная книга. Одна из лучших прочитанных

sibkron про Литтел: Благоволительницы [Les Bienveillantes ru] (Современная проза, О войне) 09 04
"Благоволительницы" - сильнейшее эпическое полотно. Роман многогранный, многослойный, жесткий, местами лиричный.
Фундамент романа составляет миф об Атридах. Флэшбеки, отсылающие к детству Максимиалиана Ауэ, а затем и происходящие в действительности героя - трансформированная "Орестея" Эсхила, миф об Агамемноне (отец Максимилиана и Уны), Клитемнестре (мать Максимилиана и Уны), Эгисфе (Моро), Электре (Уна), Оресте (Максимилиан), Пиладе (Томас Хауэзер), Эриниях (полицейские и сюрреалистические кошмары героя). Также иной раз всплывает софокловская интерпретация мифа и миф о Тиресие.
Литературных аллюзий рассыпано по тексту также множество, тут и Василий Гроссман, Эрнст Юнгер, Морис Бланшо, Луи-Фердинанд Селин, возможно Маркиз де Сад и Батай, Стендаль, Лермонтов и Достоевский, инцест похоже отсылка к набоковской "Аде" (но тут не берусь судить, как раз с Набоковым еще мало знаком), я бы скорее вспомнил "Рене" Шатобриана, учитывая франкофильство автора тоже вполне возможно.
Начало очень Селиновское:

Несмотря на перипетии, которых на моем веку было множество, я принадлежу к людям, искренне полагающим, что человеку на самом деле необходимо лишь дышать, есть, пить, испражняться, искать истину. Остальное необязательно.

Да и далее, взаимоотношения Максимилиана фон Ауэ и Томаса Хауэзера очень напоминают взаимоотношения Фердинана Бардамю и Леона Робинзона. А "Благоволительницы", особенно описание военных лет - своеобразное "путешествие на край ночи", где ночь полнится насилием, девиациями, сюрреалистическим кошмарами, рокантеновской тошнотой и испражнениями.
В плане философском тоже множество интересных идей. Например, сравнение идеологий - коммунистической и националистической:

Слушайте, я же не спорю, это вопрос веры, здесь бесполезно прибегать к логике и разумным аргументам. Но вы должны согласиться со мной хотя бы в одном пункте — при всех весьма значимых различиях наши мировоззрения базируются на общем принципе: обе идеологии по характеру детерминистские. Но у вас расовый детерминизм, а у нас — экономический, но детерминизм. И вы, и мы верим, что человек не выбирает судьбу, она навязана природой или историей, и делаем отсюда вывод, что существуют объективные враги, что отдельные категории людей могут и должны быть истреблены на законном основании, просто потому, что они таковы, а не из-за их поступков или мыслей. И тут разница только в том, кого мы зачисляем в категорию врагов: у вас — евреи, цыгане, поляки и, насколько мне известно, душевнобольные, у нас — кулаки, буржуазия, партийные уклонисты. Но, в сущности, речь об одном и том же: и вы, и мы отвергаем homo economicus, то есть капиталиста, эгоиста, индивидуалиста, одержимого иллюзиями о свободе, нам предпочтителен homo faber. Или, говоря по-английски, not a self-made man but a made man, ведь коммуниста, собственно, как и вашего прекрасного национал-социалиста, надо выращивать, обучать и формировать. И человек сформированный оправдывает безжалостное уничтожение тех, кто не обучаем, оправдывает НКВД и гестапо, садовников общества, с корнем вырывающих сорняки и ставящих подпорки полезным растениям

Также Литтелл оставил и обострил оксюморонную природу убийства у Эсхила. Может тогда выглядело нормально, что кровная месть против убийства не по крови считалось преступлением. Сейчас же обвинение Максимилиана фон Ауэ в убийстве матери на фоне кровавых расправ, например, в Бабьем Яру, выглядит абсурдно.
На протяжении всего романа возникает тема близнецов. Один из немногих моментов, который оказалось не так просто интерпретировать. Единственным пока объяснением я нахожу, что в лице близнецов, начиная с Максимилиана и Уны, Литтелл вывел два народа - немцев и евреев. В романе много рассуждений героя о схожести, его "обрезанность", Гитлер в пейсах во время речи. Вначале была кровосмесительная греховная связь, замешанная на массовых расправах и насилии. Затем через то, что круг был разорван, Эринии стали Благоволительницами, близнецы обрели братство.
Роман сильный. Рекомендую.

Смагин про Литтел: Благоволительницы (Современная проза, О войне) 15 01
Эта книга похожа на кирпич и ее действие на читателя тоже сходно удару кирпичем по голове. Огромные, плотные блоки текста почти без разбивки на абзацы, без глав, без остановки течет размеренное повествование бывшего эсэсовца, а ныне управляющего заводом по производству кружев, доктора Максимилиана Ауэ о войне на Восточном фронте, о решении еврейского вопроса, о жизни и о смерти, о смерти, о смерти, о смерти, о смерти. Несмотря на плотность блоков текста и на густоту повествования, читать очень легко - как по блокам льда скользил я по этому тексту, как горячий нож вонзался я кубический пуд стылого масла. Читать было легко, но в то же самое время - трудно. Я хотел, чтобы кончился этот ужас, но я не хотел, чтобы кончалась книга. И она долго, долго, долго, долго не кончалась.
Эта книга разъярит многих - семитов, антисемитов, свидомитов, петлюровцев, бандеровцев, русских, нерусских, гомосексуалистов, гомофобов, коммунистов, фашистов и всяких прочих жирондистов. Эта книга - как медленный, размеренный вопль. Это, что ни говори - Литература.
Перевод тоже отличный, браво.

slnka про Литтел: Благоволительницы (Современная проза, О войне) 15 01
Если первый вариант был производным от моей оцифровки, выложенной еще 3 января на другом ресурсе, то я ни при чем, у меня все сноски были в тексте, кроме тех, что относятся к послесловию.